Культурное наследие

Художественное наследие Филиппа Малявина в музейных собраниях Европы и Америки

  Предлагаемый обзор музейных коллекций за пределами России, обладающих живописными и графическими произведениями Ф. Малявина, прослеживает историю бытования отдельных работ русского и французского периодов творчества мастера, которые не были вовлечены в активный историко-художественный контекст, вводит в научный оборот ряд работ, уточняет и обосновывает датировки и на примере рассматриваемых произведений обобщает накопленный материал, относящийся к биографии Ф. Малявина.
  Начальный этап поисков был сопряжён с выявлением изобразительных и документальных источников для новой монографии о художнике. Так, в русскоязычное издание был включён неисследованный и неизвестный специалистам акварельный этюд «Русский танец» (1890-е), входящий в состав Театральной коллекции библиотеки Хоутона Гарвардского университета (Houghton Library), который является ранней вариацией мотива «танец» в его архаической форме, ещё далёкой от зрелой хрестоматийной «танцевальной» иконографии, разработанной мастером. В музее-усадьбе Хиллвуд (Hillwood Estate, Museum&Gardens) в Вашингтоне отложились три портретных рисунка Ф. Малявина на крестьянскую тематику русского периода. К иконографии хиллвудских листов (52.24 и 52.26) примыкают образцы из таких коллекций, как Государственный Русский музей, Ростовский областной музей изобразительных искусств, Музей-квартира И.И. Бродского, Художественный музей Зиммерли при университете Ратгерс (Zimmerli Art Museum). Произведения Ф. Малявина хранятся в музеях Великобритании: два цветных графических портрета крестьянок, предположительно созданных в 1910-х годах, происходят из коллекции Британского музея (British Museum), пятью карандашными рисунками располагает музей Эшмола при Оксфордском университете (Ashmolean Museum of Art and Archaeology).
  Выявление и публикация труднодоступных художественных материалов предполагалось на следующем этапе исследования, и такой долгожданной находкой стали работы Малявина в коллекции стокгольмского Музея принца Евгения Вальдемарсудде (Prins Eugens Waldemarsudde). Ценность этого небольшого собрания, представленного портретным жанром и ню, заключается в том, что формировалось оно во второй половине 1930-х годов при непосредственном участии Филиппа Малявина, подарившего несколько своих работ принцу Евгению, известному шведскому пейзажисту, коллекционеру, патронирующему выставки русского художника в Швеции. Шесть произведений хранились в резиденции принца, впоследствии, во исполнение воли завещателя, перешедшей вместе со всем содержимым в собственность государства. К роли Швеции в творческой судьбе Малявина мы вернёмся позже, а пока обратимся к датированному и подписному «Автопортрету» (1912), который, бесспорно, следует отнести к категории вновь обретённого памятника.
  Автопортретная линия в творческом наследии Малявина представлена обширным корпусом монохромных и цветных графических зарисовок, набросков, этюдов, поэтому история бытования самого раннего из выявленных на сегодняшний день живописных автопортретов наполнена особым смыслом. Потребовались десятилетия, чтобы установить местонахождение «Автопортрета» и тем самым вернуть его в историко-художественный контекст. Покидая Россию, Ф. Малявин забрал с собой содержимое москов ской мастерской в Обуховом переулке, 4, в которую до этого перевёз работы из рязанского имения, включая «Автопортрет». Такую возможность он получил благодаря охранной грамоте, спасшей произведения от реквизиции и национализации. Вплоть до 1943 года работа хранилась в студии Малявина в Ницце. Крайняя материальная нужда заставила дочь художника Зою Бунатян продать портрет отца, который лишь спустя пятьдесят пять лет появился на аукционных торгах, после чего надолго исчез из поля зрения искусствоведов. Только обратившись к изучению американской составляющей творческой биографии Малявина, нам удалось обнаружить эту работу в коллекции Музея искусств Нашер при университете Дьюка (Nasher Museum of Art)…
  Одна из жемчужин портретной живописи Ф. Малявина хранится в фондах Музея Нортона Саймона (Norton Simon Museum) в Пасадене. В музейном каталоге этот портрет, поражающий роскошью живописного и пластического решения, проходит под обезличенным названием «Крестьянка». Стилистическая манера картины тяготеет к таким произведениям 1910-х годов, как «Две девки», «Верка» (ГРМ), но, пожалуй, только в этом женском образе мастеру удалось воплотить некую каноническую, трансцендентную красоту, приближенную к идеалу, сотканную из «элементов до жуткости реальных, почти осязательных и в то же время фантастических, превращающих “девок” и “баб” в каких-то загадочных, сверкающих необыкновенными краска ми фей». Величие и стать молодой крестьянки, монументальность её фигуры, занимающей всё пространство холста, замкнутый и величавый лик, обрамлённый светлым, словно нимб, фоном, красочные пятна на котором напоминают россыпь драгоценных камней, создаёт иллюзию метафизической природы героини. Диссонирующим элементом выступают только тяжёлые осязаемые руки, как будто прикрывающие вырывающееся из груди оранжево-рыжее пламя свечи. Перед нами не простая крестьянка – мадонна, не картина – икона, олицетворяющая сакральный момент предстояния…

Майя Сёмина
кандидат искусствоведения

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №1(17) 2018