Русское зарубежье

Два Николая

  В этой истории много удивительного. В далёкие 20-е годы прошлого столетия моя прабабушка Фаня (Фаина, Феофания) Гранд-Мезон переписывалась с родным братом своего мужа – Николаем Грандмезоном. Это были тяжелые для неё годы: она осталась одна с маленьким ребёнком, муж Михаил умер от тифа.
  Жила она в доме мамы Михаила и Николая – Любови Ивановны Грандмезон, в селе Обоянь Курской губернии. Работы почти не было, не хватало продуктов, нечем было отапливать дом. Через знакомых прабабушка узнала адрес Николая, завязалась переписка, и он стал для неё и родной душой и её помощником. Кстати, Фаина никогда не видела Николая: она вышла замуж, когда он был в немецком плену во время Первой мировой войны. Но, видимо, общие потери, одиночество сблизило их в письмах. Фаина рассказала Николаю, как умер его брат, потом их мама, которая попросила назвать внука Колей в честь дяди. Всё это не оставило его равнодушным. Он посылал посылки Феофании с продуктами, книгами, хотя и сам тогда не был устроен. Моя прабабушка была очень ему благодарна, и маленький тёзка посылал «спасибо» дяде Коле за «конфекты». Кто же тогда знал, что оба Коли – дядя и племянник – станут художниками. Один – в Канаде, пишущим портреты индейцев, а другой – в Сочи работал оформителем...
  Маленький Коля, сын Фаины, – мне дедушка. Звали его Николай Михайлович Мезон...
  Известно, что прабабушка второй раз вышла замуж в 1954 году, когда ей было 57 лет, и запись о бракосочетании была сделана в Иркутске. Мой дед прошёл войну рядовым в танковом полку. Он не любил вспоминать и рассказывать о войне. С фронта он привёз жену Нину (до замужества Колычеву), тоже фронтовичку. И был у них один сын – мой отец Сергей. Жили они в Сочи.
  После войны дед учился на Всесоюзных заочных курсах художников в Центральном Доме народного творчества имени Н.К. Крупской (отделение рисунка и живописи) и работал в артели комбината бытовых услуг в Сочи, в художественно-производственных мастерских Художественного фонда РСФСР, а с 1968 года и до пенсии – художником Центрального спортивного комплекса (Центральный стадион им. Славы Метревели). Он оформлял также гостиницы, техникумы – работы было много. Помню, у него был целый арсенал перьев для графических работ, я любил их в детстве рассматривать. Это была его каждодневная работа, а сердце было отдано живописи.
  Дед Коля и бабушка Нина занимали комнату в коммуналке. Она была разделена сервантом. Одна половинка – так называемая кухня, другая – и спальня, и зал, и мастерская деда одновременно. Посреди комнаты стоял мольберт, справа от него лежали краски, кисточки, баночки с краской и всякая всячина, необходимая для живописи. Всё свободное время дед рисовал – тушью, углём и карандашом, но больше любил писать маслом. В основном это были портреты знакомых и легендарных личностей, которые были популярны в то время. По выходным дед ходил на пленэр и писал пейзажи. Думаю, их были десятки. Но у нас сохранились только три его картины: одна из них – копия картины И.И. Шишкина «Рожь». Все портреты дед дарил.
  Интересно, что мой прадед Михаил писал стихи, а в одном из писем Николаю Грандмезону некий Борис восхищается: «Мне искренне жаль талантливого Мишу. Его стихи бывали так всегда блестящи, так вдохновенны и красивы по форме, что невольно нравились даже заядлым прозаикам...». Вот и мой отец Сергей Мезон всю жизнь писал стихи. Брат Геннадий учился рисованию у дедушки Коли, а потом окончил с отличием художественную школу в Сочи.
  Жаль, не осталось ни одной фотографии деда за работой. Но я таким его и запомнил – у мольберта, с кисточкой и красками. После контузии во время войны дед Коля ходил со слуховым аппаратом, если он не мог тебя расслышать, доставал небольшую коробочку из кармана, прикладывал её к уху, и нужно было говорить «прямо в коробочку» – казалось, что сообщаешь ему что-то сокровенное. Дед, не торопясь, выслушивал, а потом снова брался за кисть.

Григорий Мезон
Сочи

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №2(15) 2016