Русское зарубежье

Русский Вертоград в Париже

Воспоминания Светланы Юрьевны Завадовской, жены художника Валерия Александровича Волкова, о встречах с русскими художниками во Франции

    Тот, кто вступит в Вертоград,
    Кровью сердца купит сад.
      К. Бальмонт
  На дворе был 1966 год. Железный занавес только начинал приподниматься. Советских граждан неохотно выпускали заграницу, но в нашем случае произошло безусловно некое исключение. Надо сказать, что я приехала в Ташкент с семьёй моего отца, известного арабиста Юрия Николаевича Завадовского, в пятидесятые годы прошлого века. В годы гражданской войны отец ребёнком эмигрировал из России с матерью, моей бабушкой, Александрой Александровной Завадовской, урождённой Белелюбской. Из Константинополя попал в Париж; окончил Парижскую национальную школу живых восточных языков, стал французским дипломатом и работал в Азии и Африке, участвовал во Французском Сопротивлении в годы Второй мировой войны и вернулся на родину, как тогда говорили, «в порядке реэмиграции». То есть мой отец принадлежал к первой волне эмиграции. В крупные города нас не пустили и, как многих других русских нас направили в Среднюю Азию, в Ташкент, где мой отец работал в Узбекской академии наук и участвовал в переводе «Канона медицинских наук» Авиценны.
  В 1960 году я вышла замуж за старшего сына народного художника Узбекистана Александра Николаевича Волкова Валерия Александровича. В 1961 году у нас родился сын Николай. После окончания университета я в то время преподавала французский в Институте иностранных языков в Ташкенте. Моя мама Галина Васильевна Завадовская, урождённая Сасс-Тиссовская, как и папа, окончила Школу восточных языков в Париже и умерла в 1964 году в Москве. Её родная сестра, Римма Васильевна Сасс-Тиссовская была замужем за английским офицером, Лоренсом Дерлакером, который закончил свою карьеру в звании адмирала английского флота. В то время он находился в Британском адмиралтействе и имел титул лорда. Римма Васильевна неоднократно приглашала меня с мужем и сыном во Францию посетить имение дедушки и бабушки, где я до приезда в СССР провела детство, но нам не давали разрешение.
  Однажды мой дядя, по долгу службы, устроил приём в честь посла СССР С.А. Виноградова и с гордостью представил ему свою супругу, сказав, что она русская. Надо признаться, что тётушка сразу очаровала советского посла, и он спросил: «Уважаемая Римма Васильевна, чем я могу быть Вам полезен?». А она тут же ответила: «Помогите мне, пожалуйста, добиться разрешения на приезд к нам, на юг Франции, моей племянницы с семьёй». И чудо свершилось! После целого ряда унизительных бюрократических мытарств: получения характеристики от Союза художников, от института и прочая и прочая, нам разрешили, наконец, выехать, но далеко не сразу, а только год спустя после получения приглашения, когда мой дядя уже вышел на пенсию.
  К тому времени моего отца уже перевели в Москву, в отдел Древнего Востока при Институте востоковедения Советской академии наук. И вот мы, пережив землетрясение в Ташкенте, отправились в далёкое путешествие поездом до Лазурного Берега Франции. Но как же изменился весь Прованс! За те годы, что я не была там, скромный сельский пейзаж, типичный для тех мест, изменился коренным образом. Например, фермерское хозяйство дедушки и бабушки Сасс-Тиссовских исчезло бесследно, так как тётя Римма продала его, разделив на участки, и на вырученные деньги построила виллу в провансальско-английском стиле… Итак, коровник на горе был куплен какими-то нуворишами, которые добавили к нему с двух сторон по башенке, и назвали его «Château de mes rêves» («Замок моей мечты»), а курятник, который бабушка в своё время предоставила Пал Палычу Десятову, бывшему белому офицеру, для разведения кур на продажу, был после его смерти снесён и преобразован в «барский дом» с бассейном, лужайкой, газоном и большой террасой. С этой террасы можно было видеть на противоположной горе кипарисы тихого сельского кладбища в деревне Мужен, где ныне покоятся мои дедушка с бабушкой, а позже нашли свой последний приют дядя-адмирал (1986) и сама Римма Васильевна (1996).
  Валерий Александрович тут же запечатлел этот вид в пастельном наброске. (В Париже друзья подарили В.А. масляную пастель, и он начал осваивать эту новую технику.) Эти края стали теперь весьма модными. Там находилась вилла Пикассо, когда-то принадлежавшая русскому барону Ребиндеру, а неподалёку, в конце дороги, ведущей в Грасс, был дом Ивана Алексеевича Бунина. Мама и тётя Римма, старший скаутмастер, неоднократно бывали там в молодости с русскими скаутами, которых писатель, любивший молодёжь, охотно приглашал к себе на весёлые посиделки у костра.
  Наш приезд с Валерием Александровичем произвёл среди русской колонии, да и в среде английских пенсионеров, купивших себе виллы на Лазурном Берегу, некую сенсацию. Многие приходили смотреть на «советских людей». Некоторые нас откровенно боялись, другие же приглашали наперебой. В то время почти все роскошные виллы принадлежали богатым англичанам и американцам. Было модно устраивать приёмы и коктейли. Теперь многие прежние владельцы продали свои виллы русским олигархам. Бедные эмигранты первой волны ушли в мир иной, а новые волны стали жить по-новому, скажем, в другом стиле. Все знакомства с художниками, как русскими, так и французскими, произошли сами собой, по цепочке (de fil en aiguille). А впечатления от того «первого» приезда во Францию в 1966 году остались, как сказал поэт Вергилий, «Manet alta mente respostum» (лат. «Воспоминание сохранилось глубоко в памяти»)...

Редактор
Золотая Палитра

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №1(14) 2016