Русское искусство

«С Христом открылось небо…»

О религиозном аспекте мировосприятия К.С. Петрова–Водкина

  «С Христом открылось небо…» – часть цитаты из заметок Кузьмы Сергеевича на Евангелии. Оно принадлежало семье художника до 1998 года. В настоящее время это Евангелие с пометками художника хранится в основном фонде Художественно-мемориального музея К.С. Петрова-Водкина в Хвалынске. Хочется заранее оговорить, что данная работа не является изложением религиозно-философских воззрений художника. Перед нами ни в коей мере не стояла задача по сопоставлению его высказываний на тему религии в различные периоды жизни. Работа над такой темой требует огромных знаний во многих областях, которыми мы не обладаем.
  Наш подход к прочтению пометок художника ограничивается рассмотрением текста Петрова-Водкина, под текстом в данном случае понимаются все пометы Кузьмы Сергеевича от подчёркивания отдельных стихов до целых предложений, написанных художником. Это позволит нам выявить некий внутренний характер записей и какую-то часть заключённой в тексте (пометах) художественной информации.
  Книга Евангелие, на которой сделаны пометы художника, небольшого формата (9,5х14 см), в тёмно-зелёной ледериновой обложке. Имеет 321 страницу. Книга напечатана Синодальной типографией Петрограда в 1916 году. На титуле название: «Господа нашего Иисуса Христа Святое Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна». На оборотной стороне титула рукой Кузьмы Сергеевича сделан общий подсчёт глав Евангелия.
  Обращение К.С. Петрова-Водкина к этой книге датируется маем 1920 года, о чём свидетельствует запись на титульном листе. Все записи в Евангелиях сделаны простым грифельным карандашом и в основном на полях. Для удобного прочтения заметок мы разделили их на два вида.
  К первому отнесли все целостные высказывания в виде полных предложений или отдельных фраз, касающихся определённых стихов или отдельных слов Евангельского текста. Например, когда в Евангелии от Матфея речь идёт о молитве Христа в Гефсиманском саду (26:39, 42, 44), Петров-Водкин пишет: «Кто же мог слышать? Нет, молитва была не такою! Словом не выразить этой молитвы».
  Вариант более короткой записи Кузьмы Сергеевича можно наблюдать по ходу всего Евангельского текста, так в гл. 5 от Матфея, ст. 32: «А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подаёт ей повод прелюбодействовать…» – Петров-Водкин подчёркивает фразу «кроме вины любодеяния» и внизу ставит помету «от евреев».
  Ко второму виду заметок, сделанных Кузьмой Сергеевичем, мы отнесли все выделения текста без слов в виде подчёркивания горизонтальной и вертикальной чертой, а также знаки: минус, плюс, вопросительный и восклицательный. Например, в главе 5 от Матфея знаком минус Петров-Водкин отметил ветхозаветные тексты, знаком плюс – слова Нового Завета. На евангельском тексте: «Вы слышали, что сказано “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”» – Кузьма Сергеевич ставит знак минус. А напротив следующего евангельского стиха: «А Я говорю вам: “Любите врагов ваших…”» – соответственно ставит знак плюс. Пометы в виде плюсов и минусов встречаются в Евангелии, прочитанном Кузьмой Сергеевичем, только напротив пятой главы от Матфея.
  В книге Евангелие Петровым-Водкиным перечёркнуты все ветхозаветные тексты. Такие зачёркивания мы не отнесли ни к какому из приведённых нами разрядов, но, разумеется, имели их в виду, как особый текст, несущий определённую художественную информацию.
  Таким образом, всего в Евангелии от Матфея имеется 26 словесных заметок, которые мы отнесли к первому виду, и 34 – ко второму, из них 4 вопросительных знака...
  Семантически все пометы являются психологическим раскрытием евангельского текста и несут аспект согласия-несогласия, выраженный в тех или иных оттенках (от восторга до негодования).
  Хочется также отметить, что все записи объединены повышенной эмоциональностью восприятия, которая выражена в стилистике, синтаксисе и лексике Кузьмы Сергеевича. Это наблюдение может служить предположением о единовременном прочтении художником книги.
  Далее, исходя из расшифровки записей, можно также предположить, что обращение Петрова-Водкина к книге Евангелие было необходимо художнику более для напоминания евангельского текста и сюжетной канвы, нежели для проведения специальной богословской работы.
  Некоей точкой отсчёта, на наш взгляд, можно считать запись, сделанную Кузьмой Сергеевичем на форзаце: «Нет в истории более трагической, более одинокой фигуры и более реальной. Личности невыдуманной». Этот текст Петрова-Водкина даёт основание предположить, что на период прочтения книги Евангелие в мае 1920 года, перед художником не возникало вопроса верить или не верить в земное существование Спасителя. К.С. Петров-Водкин принимает Христа в истинности его явления миру, но подходит к прочтению Евангелий весьма своеобразно.
  Это нельзя назвать научным подходом в прочтении евангельского текста. Петрова-Водкина явно не интересовало мнение учёных-экзегетов. Так, например, на увиденные художником противоречия евангельского текста, касающиеся родословия Христа у Матфея и Луки (а они действительно разнятся), можно было найти подробнейшее толкование, обратившись к книгам по богословию, трудам религиозных мыслителей, святоотеческой литературе. И даже если Кузьма Сергеевич был смущён огромным количеством русских толкователей Евангелия, наполнивших книжные лавки и библиотеки начала века, без труда можно было обратиться к современным греческим философам Анфиму Цацосу или Анфиму Иерусалимскому, не говоря уже о таких столпах как Иоанн Дамаскин, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Дмитрий Ростовский.
  К безусловной чести художника хочется отнести то, что многие выделенные места и вопросы, которые Петров-Водкин ставит себе при прочтении Евангелия для объяснения «общего характера событий» – цитата Кузьмы Сергеевича, даже у экзегетики, науки, занимающейся изучением и толкованием Священного Писания, вызывали наибольшее число прочтений.
  Далее можно с уверенностью сказать, что эти заметки не несут религиозного отношения к книгам Святого Писания, ибо любое зачёркивание в Евангелии невозможно для христианина и дело здесь далеко не в церковной ортодоксии, так не любимой интеллигенцией. Хочется привести высказывание одного из современников Кузьмы Сергеевича, известного экономиста, русского философа, протоиерея Сергия Булгакова: «Может и должно быть у христианина своё личное отношение, своя личная жизнь с Библией, так же как и своя личная молитва. Это личное отношение приобретается на основании долголетнего и постоянного питания Словом Божиим. Его образы мы имеем у святых отцов с библейской насыщенностью их слова, свидетельствующие, что они думали Библией, жили ею. И, таким образом, Слово Божие становится неисчерпаемым источником поучения. Однако это личное отношение к Библии совсем не становится индивидуально-обособленным и не перестаёт быть церковным. В церковном отношении отнюдь не погашается личное, напротив, оно лишь известным образом определяется. Ибо церковное существует только в личном, и в этом соединении личного и общего, при котором индивидуальное не погашается, а раскрывается, и состоит тайна церковности…»
  ...Удивителен по глубине художественного восприятия, совсем вроде бы не такой заметный стих евангельского текста в 8-й главе от Иоанна. К Иисусу пришли фарисеи, желая уличить его в учении: «Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая внимания… Когда же продолжали спрашивать Его, Он восклонившись сказал им: кто из Вас без греха, первый брось на неё камень… И опять наклонившись низко, писал на земле». Под этим евангельским текстом Петров-Водкин сделает запись, относящуюся к тому, кто, «наклонившись низко, писал перстом на земле»: «Бедный, одинокий», – запишет художник...

Т.Н. Степанова
главный хранитель Литературно-мемориального музея Ал. Алтаева
филиала Псковского музея-заповедника, Псковская область

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №2(13) 2015