Русское искусство

Этюд К.С. Петрова-Водкина «Отражение» как «зеркало» его «сферической перспективы»

  Этюд-загадка К.С. Петрова-Водкина «Отражение» (1921) был обнаружен в конце двадцатого века в квартире наследников одного из петербургских художников. Весной 2007 года он был показан на выставке «К.С. Петров-Водкин и его ученики» в галерее «KGallery». Авторство К.С. Петрова-Водкина не вызывает сомнения не только потому, что он есть в списке работ Кузьмы Сергеевича, составленном М.Ф. Петровой-Водкиной и Л.Л. Урлаубом после смерти художника, но ещё и как яркий пример творческого метода мастера. Этот небольшой этюд – итог наблюдений и опытов Кузьмы Сергеевича над проблемой пространства и его восприятием, которые он производил во время своей поездки в Самарканд в 1921 году. Вешая картину, экспозиционеры ориентировались на авторскую подпись в правом нижнем углу картины «КПВ». В недоумении стояли зрители перед ней: то ли мираж изображён, то ли отражение в воде, но тогда почему изумрудные тени от камней в воде оказались не под, а над камнями? На самом деле Кузьма Сергеевич писал картину в том виде, в каком мы увидим её, если повернём на 180 градусов. И только после написания картины, он перевернул холст и увидел зеркальное отражение своей сферической перспективы на холсте. Это небольшое полотно – одно из немногих, в котором сформулирован его творческий метод.
  Несколько слов об истории создания этюда. Известно, что с июля по октябрь 1921 года Кузьма Сергеевич в составе экспедиции Академии истории материальной культуры едет в Самарканд для ознакомления с состоянием сохранности памятников древнего зодчества. В тот период художник создаёт цикл самаркандских этюдов и картин, среди них и «Отражение». В своих путевых набросках 1921 года «Самаркандия» Кузьма Сергеевич подробно описывает места, где он писал этюды. «Отражение» написано в городище Афрасиаб (развалины древнего Самарканда, разрушенного Чингисханом. – В.Б.) в окрестностях Самарканда на берегу речки Сиаб. Здесь на высоком обрыве находится пятикупольный мавзолей с захоронением останков (правой руки) Ходжи Данияра (полагают, что это ветхозаветный пророк Даниил. – В.Б.). Согласно преданию, останки росли на протяжении веков, удлиняя ложе святого, «покуда забавники рационалисты не ограничили гроб каменными стенами со стороны обрыва». Ниже гробницы в тени карагачей находится обширная терраса, на которой из-под могильной скалы выбивает родник Данияра. Жители города и окрестностей в течение многих веков пользуются этой водой, веря в её целебную силу. Сам Кузьма Сергеевич писал в самаркандском дневнике: «В верхней части он (родник. – В.Б.) только для питья, площадкой ниже он образует студёный бассейн, где можно не без труда окунуться. Из него родник стекает в Сиаб, смешиваясь с бурным изумрудным потоком вод Сиаба». На этюде, если его повернуть по отношению к авторской подписи на 180 градусов, изображён именно этот «студёный бассейн». В настоящее время сам родник закаптирован, а над бассейном построен небольшой мазар (часовня). На этюде изображена водная гладь бассейна, обложенного кремниевыми серовато-белёсыми плитами, отражающимися в зеркальной глади бассейна. В воде (в центре) отражение той самой кубатуры мавзолея наверху, на краю обрыва, а слева и справа от неё – отражения скал рядом с мавзолеем Данияра. Здесь же можно видеть и отражения стволов и крон карагачей или тополей, растущих во времена К.С. Петрова-Водкина у подножия скалы возле родника. Слева – отражение светлого матерчатого навеса на шестах, ведь в доброе время это было «пикниковое место самаркандцев, остатки очагов подтверждают это». Петров-Водкин сидел на нижней террасе под скалой напротив мавзолея, на противоположной стороне бассейна. Он писал «небо на земле», глядя в голубовато-бирюзовое зеркало воды. Для него всегда был важен взгляд сверху на пейзаж или на стол в натюрморте, ощущение полёта, зависания над землёй в безвесии, «впечатление захватывающей непрочности». Для зрелых композиций мастера характерны веерообразные оси предметов, расходящиеся в бесконечности Космоса и пересекающиеся в ядре земном, как в этюде «Отражение», если так, как он был написан. Художник из Санкт-Петербурга Г.П. Губанов справедливо писал о сферической перспективе Кузьмы Сергеевича: «Чтобы понять сферическую пространственность картин нашего мастера, надо сравнить, сопоставить её с прямой (итальянской) и обратной (иконной) перспективами. Перспективный клин прямой перспективы направлен в точку схода на горизонте – линии наших глаз. Перспективный клин обратной перспективы – наоборот – от горизонта направлен в наши глаза, в наш бинокулярный аппарат. Обе перспективы работают на поверхности земли и связаны с горизонтом планеты. В то время, как клин сферической перспективы соотносится не с горизонтом, а с центром земли...» [2, с. 58]. Мы бы ещё добавили: так же, как прямая и обратная перспективы зеркальны по отношению друг к другу в горизонтальной проекции, так и сферический «клин» К.С. Петрова-Водкина имеет своё зеркальное отражение в вертикальной проекции, этот «клин» своими касательными «обнимает» Землю, вершина его находится в Космосе. «Клин», направленный к ядру земному, связан с Землёй и её собственным вращением вокруг своей оси – действует закон тяготения (статика), «клин» из Космоса связывает Землю с её орбитальным движением – освобождение от закона тяготения – «планетарная гимнастика» (динамика). Совершив восхождение на Везувий в феврале 1906 года и заглянув в кратер вулкана, художник увидел в нём первый клин своей будущей сферической перспективы, а перевернув написанный у водоёма в Афрасиабе холст – его зеркальное отражение. Название работы символично: «Отражение» не просто пейзажа в воде, а сферической перспективы мастера. В кратере он увидел «неподвижную огненную массу зигзаговой формы» и ощутил закон тяготения, а в иллюзорной глубине отражающегося в источнике неба он увидел архитектуру и деревья, оси которых строятся «не по законам земли, а по законам, точка опоры которых находится как бы вне нашей планеты», т. е. клин, направленный вершиной вверх, а не вниз, как в кратере Везувия. Кузьма Сергеевич хотел оторвать зрителя от привычного фронтального стояния перед картиной, создать для него положение, когда «зрение бессильно установить точки опоры для тела… в неподдающемся определению пространстве», как, например, у парашютиста. Неслучайно в самаркандском альбоме Кузьмы Сергеевича появляется рисунок «Трапеция». Акробатику, в отличие от балета, он считал «планетарной гимнастикой… победой над тяготением». Кузьма Сергеевич всего лишь перевернув свою подпись в одном этюде, «зашифровал» два основных положения своей сферической перспективы, с помощью которой зритель отдаётся «на волю космических движений». Надо сказать, что трюк художнику удался: «Отражение» притягивает, отрывает зрителя от привычного, задерживает возле холста и заставляет ощутить всем организмом планетарность.

В.И. Бородина
заведующая Хвалынским художественно-мемориальным музеем К.С.Петрова-Водкина ХХМ
заслуженный работник культуры РФ

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №2(13) 2015