Русское зарубежье

Фантазии Лео Мола

  Лео Мол создал более сотни незабываемых скульптурных портретов премьер-министров, кардиналов, Пап; детей, красивых женщин; монументов, статуй, рельефов в Канаде, США, Европе. Чудесных витражей в церквях Манитобы. Более 300 его работ выставлено в одном из садов парка Ассинибойн в Виннипеге, который теперь носит его имя (Leo Mol Sculpture Garden). Член Королевской Академии и ассоциации скульпторов Канады, он был удостоен самой высокой награды страны ‒ ордена Канады. Имеет множество медалей художественных ассоциаций других стран. Он изображён на почтовой марке Канады. Его именем названа школа в Баварии... В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения скульптора.
  Он был, безусловно, прав, сменив имя и фамилию: не всякий канадец может произнести «Леонид Молодоженин» без запинок, не говоря уже о том, сколько возникло бы вариантов написания. А если разобраться, он вовсе не сменил их, а просто укоротил. Урезал, стёр и … начал всё сначала, проведя жирную черту между тем, что уже случилось с ним, и тем, что должно было быть впереди. Там, позади, остался мальчишка Лёня ‒ юноша, тонкая душа ‒ молодой человек, которого чудом не раздавила военная громада. По эту сторону стоял свежеиспечённый эмигрант Лео Мол в трепетном 33-летнем возрасте, держа под руку жену Маргарет. С собой чемодан и 70 долларов.
  Шёл 1948 год. Канада нуждалась в фермерах, поэтому скульптор Лео Мол попал в Саскачеван, одну из сельскохозяйственных провинций страны, как это происходило со многими, кто тогда приезжал в Канаду. Городок назывался Хадсон Бэй. Возможно, появись он здесь летом, работа нашлась бы, но они с Маргарет прибыли в разгар зимы, когда фермерская, да и всякая другая жизнь здесь замирала. Вскоре молодая пара решила попытать счастья в Виннипеге ‒ столице соседней провинции Манитобы. Здесь повезло сразу: договорился с хозяином одного небольшого магазина и начал делать глиняные фигурки белок и зайцев. Их хорошо раскупали. Было это так или не совсем так, он, скорее всего, мечтал о чём-то более серьёзном: к тому времени он был и художником, и скульптором, и витражистом...
  Возможно, что поначалу это и была цель Лео: жить спокойно, тихо, в небольшом городе, работать по специальности, иметь свою маленькую студию. Был он человеком скромным, без больших амбиций, уже уставшим от жизненных перипетий. Однако он всегда был жадным до любимой работы и ‒ осознавал ли? ‒ очень талантливым. Вот это данное свыше блестящее сочетание ‒ неленивой души, огромного трудолюбия и многогранной щедрой одарённости ‒ не могло оставить его в тени. Талант оказался выше страха, смятения, желания быть незаметным, он словно направил на него луч прожектора, поднял на пьедестал и показал миру.
  Никогда не попадался мне такой аккуратный, проработанный до мелочей архив, состоящий из десятков ящиков, наполненных толстыми папками: каждый документ подписан, дата указана, фотографии в коробочках расставлены по годам. Архивисты университета Манитобы проделали большую работу: то, что им передали, они окружили профессиональной заботой, вниманием – ведь это наследие скульптора с мировым именем. Однако за несколько дней многочасовой работы с архивом я обнаружила, что не смогла найти ответы на вопросы, которые у меня были: легенд становилось больше. Они запутывали, уводили в сторону или останавливались в своём повествовании в самом неожиданном месте...
  Леонид Григорьевич Молодоженин (иногда пишут Молодожанин) родился в 1915 году в селе Полонном, ныне районном центре Хмельницкой области, что на реке Хоморе. Это было многонациональное, хотя и не во все времена дружное, поселение, где соседствовали православный монастырь, костёл и синагога. И такая величавая красота окружала людей, что вполне естественным кажется рождение на этой земле певцов, писателей, художников; развитие «красивых» производств ‒ фарфора и керамики.
  В семье Ольги Васильевны и Григория Кирилловича Молодожениных он был первенцем, родившимся во время войны. Отец, гончар-одиночка, изготавливал тарелки, кружки, миски, игрушки для ребятишек из глины, которую выкапывал прямо около дома, и продавал их на рынке. С детства мальчик видел вращающийся гончарный круг, наблюдал чудесное превращение комка глины в изделие. Его первым детским развлечением была лепка... «Это было сюрпризом для меня: я слепил кролика из довольно большого куска глины, сделал ему глазки из угольков, он был очень похож на настоящего...» Однако отцу хотелось бы, чтобы Леонид продолжил его дело. Это и понятно: трудно представить себе сельского гончара, мечтающего о карьере скульптора для своего сына. Но сын убедил его, сказал, что не хочет быть «горшечником», и отправился на учёбу... в Вену...
  Статей о Лео Моле, интервью с ним в архиве собраны десятки, в большинстве из них с восхищением рассказано, как мальчик из украинского села один отправился в Вену. Вероятно, у англоязычных читателей это не вызвало никаких вопросов. Ребёнок захотел учиться и поехал. Сын гончара, Украина, 1930 год, деньги на образование... Ассоциативный список, перечёркивающий эту информацию, можно продолжить: подобных чудес с советскими людьми в то время произойти не могло...

Мария Лакман
журналист
Канада

Полностью статью можно прочитать в журнале «Золотая палитра» №1(12) 2015